КАТАЛОГ ТВОРЧЕСКИХ РАБОТ

капитана дальнего плавания Константина Олеговича Баранова

Проза Капитана Константина Баранова

Кукурука

Новые байки капитана Коба и страстные ночи Пляжтополя
Часть первая «Пал Плыч» 

Кукурука

(Автор: Конcтантин Баранов)

Все началось внезапно. Палящее африканское солнце жгло облака над самым горизонтом. Берег источал сладкие ароматы джунглей, которые дымились влажным вязким воздухом, и поэтому над вершинами деревьев колыхалось полупрозрачное отражение леса в небе «вверх ногами». Выше этой фата-морганы плыл по небу мачтами вниз рыбацкий сейнер. Со стороны джунглей, обгоняя друг друга, двигались несколько ветхих лодок с чернокожими лоцманами.

Лодки сталкивались бортами и распугивали бакланов, которые до этого мирно дремали недалеко от борта судна. Бакланы с криками поднимались резко вверх и бомбили людей на лодках из тыльной части густыми выбросами. Один из лоцманов, решительно размахивая какой-то бумагой, кричал: «Ай хев папир! Лук-лук! Папир! Я есть кароший лоцмань. Я иметь рекомендейшн!»

- Кого брать, Пал Палыч? - спрашивал растерявшийся старпом с палубы.
- Бери того, что с бумагой! - ответил с мостика капитан, достал пачку «Клана», набил трубку табаком и с наслаждением затянулся ароматным дымом.

Огромный сухогруз «Подарок комсомола» дрейфовал недалеко от устья реки Бобалу в ожидании лоцмана, но вместо одного их прибыло около десяти. Все лезли на трап, но боцман Порфеныч стоял насмерть: «Да сколько же их, мам моя! Пошел вон! Гоу аут!»
- Поднять трап! - прокричал с мостика Пал Палыч. - Машине самый малый вперед! Курс - на приемный буй!
- Что ж это за лоцман? - с грустью спросил старший штурман, поднявшись на мостик.
- Я есть кароший лоцман! Мой фазер есть лоцмань! Май бразер есть лоцмана! Я иметь папир от Одесса карапля «Каптен Шустров»! Лук-лук!
- Пал Палыч, может свяжемся с агентом? Этот что ли нас поведет? Мы же первый раз заходим в Бобалу! К тому же от него припахивает кукурукой.
- А мы, ежмать, на кой хрен?! Будем заходить в порт. Давай свой папир,- капитан взял у лоцмана бумагу и опешил. На фирменном бланке с подписью и судовой печатью было написано на русском языке: «Рекомендательная ксива третьего разряда. Сия ксива дана сему мурлу Карабуду Мамалу навечно, что он не является бобуином, но и лоцманом тоже. Дать ему столько пищи, чтобы ел без остановки до самого порта, не отрывая глаз от посуды. Рулите сами. Удачи. Капитан теплохода «Капитан Шустров» Анатолий Голосенко. Подпись»
- Вот те раз! Читай, Порфеныч! - капитан отдал читать «ксиву» боцману и старпому, подошел к карте. - Да тут и берегов нет. Одни кусты да лопухи. Хорошо хоть грунт - глина.
- Ладно, поехали! Порфеныч, давай вперед на бак на якоря, возьми матроса. Смотрите в оба!
- Ну и дела, - обозрев «ксиву», удивился боцман. - Эт тебе не в дудку шутить, а не в шутку удить, мам моя.
Корабль с грузом для африканской новостройки развернулся и медленно начал скользить к почти не видимому в зелени устью реки. Предстояло пятичасовое плавание вглубь континета. Жара усилилась. Океан благоухал испареньями водрослей и малюсков.
Капитан, а по международному определению мастер, распорядился принести для лоцмана на мостик три порции второго, бадейку с супом, две булки, три компота и пять пива!
- О! Вери гут, мастер! Вери вери гут! - обрадовался Мамалу.
Пал Палыч вместе со старшим штурманом склонились над картой, которая в основном показывала, что берега покрыты кустарником и камышом, на каждом повороте обширные банки с глубинами меньше двух метров, редкие буи да нечастые створы и в основном несветящиеся.
- Ни тебе фарватера, ни тебе, ежмать, маяков нормальных, - констатировал Пал Палыч.
- Ни тебе денег за безлоцманскую проводку, - уточнил Карасев.
- Так лоцман у нас есть, а? Мы что его, за борт бросим, Петр Иваныч? - вопросил весело мастер. Оба рассмеялись.

ХХХ

Хорошенькая англичанка Мэри готовилась к своему дню рождения. Она была счастлива. Ее ждала круглая дата - двадцать пять лет! Юбилей!
- Папа, я хочу отметить день рождения в африканской деревне у Симона!
- Я против! - возражал отец - представитель огромной британской нефтяной компании. -  Это дикое место в настоящих джунглях! Я против, и не проси!
- Нет! Это мой день рождения, и я хочу его запомнить на всю жизнь! - возражла Мэри. - Симон все устроит! У нас большое бунгало! Будут танцы, барабаны, одежда, еда!
- Ты, дорогая моя, тихо сходишь с ума со своей африканской подружкой. Что вы там будете делать? Мэм, почему вы молчите?! - обратился за помощью к жене Смитбол.
- Ты знаешь, Смитбол, я думаю, что можно пойти ей навстречу. Главное - там будет Симон, а также пять моряков с британского судна. Плюс все мы и охрана. Не вижу причин для отказа, сэр.
Смитбол готов был сдаться. По правде говоря, эта деревня входила во владенья Симона, но тот не был в джунглях пять лет, полностью погрузившись в свой бизнес. С тех пор, как он продал огромные участки под нефтепровод, ему удалось основать и возглавить самую большую транспортную компанию в стране. Да и чернокожая подруга Мэри по имени Нибу уже десять лет прожила в Абердине, получив образование ассистента врача. И хотя она великолепно освоила английский язык и была вдохновителем и помощником Мэри во всех африканских делах, ей тоже было всего лишь двадцать три!
- Пап , ты даже себе не представляешь, как там будет здорово! - продолжала уговаривать дочь. - Там будут настоящие танцы местного племени вокруг костра у ритуального столба. Будут приносить в жертву ритуального козла. И главное, Симон - король народа Карабу - будет танцевать! И я буду танцевать: в черном гриме, в местном наряде и под звуки барабана...
- Что?! Да что ты говоришь?! Я с ума сейчас сойду! - возопил Смитбол. - В местном наряде! Это же топлес! По пояс без всего! Дочь Смитбола в присутствии толпы гостей? Мэм, что это? Может быть, вы тоже планируете танцевать в трусах из соломы вокруг ритуального козла? Может быть, вы еще прикажете мне пить там кукуруку?
- Прошу вас успокоиться, сэр, - госпожа Смитбол повысила голос. - Вы, несмотря на свое аристократическое происхождение, тоже как-то в молодости пили что-то не то и танцевали босиком на столе в пивной Лита. Или это были не вы?
Смитбол махнул рукой и с возгласом «Делайте, что хотите, хиппи британские!» вышел из залы. Он был крайне расстроен. Конечно, Симон, он же Симсаку Тулалапо Дропнду Пятый - король народа Карабу и, конечно, там никто не посмеет и пальцем их тронуть, но по сути, это дикие джунгли необъятного Авакаленда, где и туристы-то бывают раз в три месяца! Риск огромен. «Нет, они не дождутся этого! Смешно! А если поедут? А коли поедут, то надо звонить Гансу»,- почти в отчаянье думал Смитбол.

ХХХ

Вечером в каюте Пал Палыча праздновали приход в порт. Несмотря на все трудности, судно благополучно добралось до причала нового порта Акуджата. Из огромных трюмов сухогруза грузчики начали тут же выгружать на причал технику, трубы и синего цвета холодильники. Опытный Пал Палыч заказал инспектора знаменитой фирмы «Ллойд». Он должен был фиксировать все повреждения, причиняемые грузчиками грузу, обеспечить счет груза и предотвращать воровство. А пока грузовые работы и, несмотря ни на что, воровство, набирали силу, Пал Палычу надо было угостить местных боссов. Укрепить связи для пользы дела.
За столом капитанского салона сидели несколько нужных и важных персон: высокий, симпатичный негр Симон - генеральный директор и хозяин крупнейшей автомобильной компании, от которой зависело количество автомашин на выгрузке, черный морской агент, пригласивший также директора местного клуба моряков - немца Ганса, который мог организовать отдых моряков, для дела начальник местной таможни, на всякий случай, боцман Порфеныч и замполит Башмак, по роду деятельности и для того, чтобы выпить. Периодически в каюту заходил молодой старпом Карасев, которого Пал Палыч также допустил прикладываться к столу для уплотнения контактов с местным населением, но, как говорится, на временной основе. Карасев периодически выбегал по делу. Пили водку. Ели пельмени и соленые огурцы с черным хлебом, но когда Башмак принес соленые груздочки домашнего полоса, народ восторженно взревел и выпил почти мгновенно три пол-литры.
- Как сказать по-русски закуска? - громко по-английски пробасил Симон.
Он говорил больше всех, был крайне весел, размахивал руками и много всего обещал.
- Это по-русски «закусь», - поспешил сообщить Башмак.
- Са-акус! Вери гуд са-акус! Вондефул са-акус! - почти прорычал Симон.
- Разрешите? - в каюту снова вошел старпом Карасев. - К вам сюрвейер «Ллойда» по делу и срочно.
В каюту вошел красивый, по-военному подтянутый негр, одетый в белоснежную спецформу. В его руке была рация, а на шее висела карточка с названием фирмы, фото и должностью.
Обычно таких дорогих инспекторов не заказывали с целью экономии валюты, но в данном случае Пал Палыч пошел на все, чтобы избежать претензий и к экипажу, и к себе лично. Надо было все точно считать и проверять и днем и ночью. Старший инспектор вошел быстро, извинился, начал говорить и вдруг осекся на полуслове. Наступила неловкая тишина. Все посмотрели на Симона, не понимая, в чем дело, и в наступившей тишине ллойдовский сюревейер, вдруг, что-то прокричав на африканском языке, упал на колени.
- Что случилось? Что вы с ним сделали? - Пал Палыч уставился на старшего штурмана.
Первым опомнился Ганс. Он догадался, что инспектор узнал Симона и понял, что перед ним король народа Карабу, к которому сам инспектор тоже принадлежит! Он узнал короля, и его охватил вековой священный трепет! Но веселый Симон - глава миллионного народа – быстро разрядил обстановку. Он получил прекрасное образование в Объединеном Королевстве, был одним из ведущих бизнесменов страны, и давно уже не требовал столь рьяного отношения к своей особе, так как в противном случае сотням сотрудников его компании пришлось бы стоять по утрам на коленях.
- Встань и скажи, как тебя зовут, парень? - спросил Симон. Ему, конечно, было приятно, что народ так почитает вождя, но важно было показать свое великодушие при европейцах.
- Мое имя Марару, я инспектор, - быстро, но очень тихо ответил старший инспектор,так как в присутствии короля можно было говорить только, когда он разрешит и очень тихо.
- Молодец, Марару! Говори капитану, что хотел, - разрешил Симон.
Этот эпизод оживил пиршество, так как вдруг все узнали, кто такой Симон! Пал Палыч даже два раза вставал для произнесения тоста во славу Их Величества - Симсаку Тулалапо Дропнду Пятого. Правда, выговорить это он смог лишь с третьего раза и то, глядя в записку. Симон смеялся, сам себе подливал и всех приглашал на праздник своего племени.
- Это настоящие африканские танцы в джунглях рядом со священным ритуальным столбом, к которому никто не имеет права прикасаться, - сказал возбужденный столичной водкой Симон. - Никто! Даже я!
- А почему столб священный? - решил полюбопытствовать комиссар Башмак.
- Вот это, парень, ты задал отличный, очень отличный вопрос! Спасибо! - воскликнул Их Величество и хлопнул пятидесятилетнего «парня» Башмака по плечу. При этих словах короля осветил особый свет торжества. - Почему? Да потому, что рядом с ним пасется священный ритаульный козел! Священный!
Симон посмотрел на всех так, словно он одним ударом забил пять шаров в лузу. Все встали и верноподданически захлопали. Захлопал и Симон.
- Праздник начался! - возвестил он,- Вэлкам! Да я и сам там не был пять лет и просто жажду встретиться с дикой девочкой из пальмового бунгало.

ХХХ

Смитбол достал сигарету и прикурил от золотой зажигалки. Курил он только «Бенсон Энд Хеджер». Приятный запах дорогого табака разлился по кабинету Ганса. В столь ранний утренний час в клубе моряков было спокойно и прохладно, несмотря на открытое окно. Здание немецкого клуба моряков находилось на живописной окраине города на небольшом холме. Лестница, ведущая к клубу, была сделана из белого мрамора, и вечером ее освещали высокие старинные фонари. Сразу за воротами начинался небольшой парк, в центре которого находился двадцатипятиметровый мраморный бассейн, окруженный шезлонгами из красного дерева. От здания гостиницы в сторону реки выходила пристройка, почти полностью выполенная из стекла, внутри которой двадцать часов в сутки жил, курил-дымил и издавал музыкальные звуки настоящий анго-немецкий паб с фотографиями старых кораблей, капитанов и матросов, а также предков, родных и близких Ганса.
С одной стороны двери при входе в паб в клетке сидел бабуин в тельняшке, а с другой - старый белый огромный попугай, который почти всем говорил: «Майн хаймат Дойчлад» или «Вива маринеро».
Стимбол изложил проблему.
- Я понимаю, что ты недоволен, но пойми, что дочь стала взрослой. А на праздник приедут и английские, и русские моряки. Вчера их пригласил Симон. Я уверен, что все будет хорошо. Нибу будет рядом с Мэри. Там будет директор агентства, несколько местных лоцманов. Да вот и мистер Юха будет там, - успокаивал Ганс давнего друга.
- Ейс, йя-йя, буду, - подтвердил капитан шведского судна Юха, - Отличная экскурсия, джунгли, много танцев, река с крокодилами! Хочу в джунгли!
Рыжий большеухий капитан с небольшого шведского судна был счастлив, что прибыл в порт во время такого удивительного праздника. Давно стоял на линии Гамбург –Авакаленд и всегда с приходом приходил с подарком к Гансу, но он не разу не был в настоящих джунглях. И вот тот самый случай! Праздники - это его стихия! Африканские истории, ритуальные танцы, слоны и обезьяны. С детства он мечтал попасть в джунгли и побыть рядом с дикими людьми. Существовало даже семейное поверье, что кто-то из рода Юха найдет в Африке клад прапрадеда, служившего на флоте у английской королевы и закопавшего часть добычи в лесах Авакаленда. Знаменье о кладе должно явиться счастливчику в виде лика белой женщины в кустах джунглей.
Смитбол без особого внимания выслушал эту историю от шведа, так как по сути он мешал перейти к сути его дела, а именно, заручиться гарантиями безопасности и для него, и для женщин.
- Я думаю, что ты должен и сам принять участие в этом деле,- продолжал убеждать Смитбола Ганс. - Тебе не помешало бы сделать подарок вождю местного племени и, конечно же, Симону. Сам понимаешь! Без него нам тут тоже будет несладко. Я же попрошу полицию тоже направить туда двух человек.
- А что я ему подарю? Стеклянные бусы? - с ухмылкой вопросил Смитбол.
- Зачем? Есть идея получше. Мартин! Мартин, зайди ко мне, - крикнул во двор из окна Ганс. - Мы подарим Симону русскую картину, а вождю леопарда? Или наоборот?
- Почему леопарда? - опешил Смитбол. - И где мы возьмем русскую картину в Африке?
В комнату постучали. Ганс предложил войти, и в приоткрытую дверь медленно просунулась голова страшного хищника. Гости побледнели и вскочили с мест.

ХХХ

В каюту Пал Палыча принесли два ящика и упакованую картину. Пал Палыч решил, что ему не стоит покидать судно, но от приглашения Симона отказываться было нельзя. Со стратегической точки зрения это было крайне важно. Во-первых, хороший контакт с Симоном поможет иметь не менее двадцати автомашин в день для ускорения выгрузки, и еще, что, возможно, было не менее важно, часть экипажа должна была хоть немного расслабиться. Для решения этих очень важных задач он решил отправить на праздник старпома Карасева, как человека надежного и веселого, боцмана Порфеныча, как самого опытного африканца, и для укрепления тылов комиссара Башмака.
- Вот. Как вы и велели, - сообщил Башмак. - Продукты, ящик спиртного и мяч. Футбольный.
- А мяч зачем? - удивился Пал Палыч.
- Так он же, этот Симон, сказал, что любит играть в футбол!
- Вы что всерьез полагаете, что он этим займется с ритульным козлом?
- А почему с козлом?
- Да потому что там все остальные будут танцевать, пить и петь. Мяч не надо. Картина «Незнакомка» в хорошем состоянии?
- В отличном, - слукавил Башмак, который вместо «Незнакомки», которая очень понравилась Гансу и Симону, приготовил и завернул портрет Розы Люксембург.
Революционерка Роза давно уже «томилась» в запасниках судовой агитационной кладовой, и это был прекрасный момент с ее помощью внедрить социалистическое сознание в капиталистические мозги буржуев! Все торговые суда Советского Союза щедро снабжались политической агитационной литературой в большом количестве. Это были брошюры и книги о советской жизни, книги классиков марксизма-ленинизма, иногда попадались книги по искусству на многих языках. Что-то толковое попадалось редко. Не секрет, что многие рвали и сдавали эту агитку на макулатуру. Чтобы сбыть излишки, на всякий случай Башмак доложил в корбку еще две книги с репродукциями Эрмитажа на турецком языке.
Вошли Карасев и Порфеныч. Капитан дал последние распоряжения. Боцман осмотрел ящики и хотел было посмотреть картину, но Башмак схватил ее и заверил, что только он и может в сохранности донести произведение до автобуса. На дорожку присели.
- Как ни как, на два дня, мам моя, - констатировал Порфеныч.
- Давайте там, по-нашему их угостите. Это для вождя, это для Их Величества, а вот два блока сигарет для старшего лоцмана, - уточнил Пал Палыч.
- Автобус прибыл,- сообщил вахтенный штурман.
 
ХХХ

В бунгало Ганса было тесно от ящиков и сумок. Он уже пожалел, что предложил перенести все подарки и сумки в свое жилище. Автобус сильно опоздал, и теперь все надо было делать в полумраке, при свете факела. Мудрый Ганс, в отличие от других, не забыл прихватить фонарик и теперь светил им в идиотский портрет.
- Какого черта они мне его подсунули! А где «Анкноун Леди»? - ругался он про себя на русских и на революционерку Розу, не могут по-нормальному. Хорошо, что не портрет Сталина или Маркса.
От досады он водрузил портрет над выходом с внутренней стороны бунгало и с удовольствием осмотрел чучело леопарда. Затем с немецокй аккуратностью разложил все по местам и нежно погладил бутылку «Столичной», банку черной икры и частично простил русских. Ганс давно и честно дружил с многими русскими моряками и понял, что в целом это хорошие, сильные и порядочные люди, страдающие от ситемы, в которой они живут.
- Как дела, Ганс? - в хижину вошел Смитбол. - Ты все же решил жить тут?
- Жаль, что прибыли поздно. Подарки отложим до завтра. А ты что, так и будешь жить в автобусе, или ты боишься? Пошли! Посмотрим, как веселится народ.
- Страшно смотреть, - посетовал Смитбол. - Симон ходит в первобытной одежде со всеми своими заместителями из «Лоррипарк Интернешнл», которые просто не доживут до утра в этих рубищах или сойдут с ума. От него пахнет, как я понимаю, кукурукой. Жители племени, то разбегаются при его виде, то падают ниц. Лоцманы и русские с нашими моряками, кажется, сто лет только и ждали, чтобы попасть на съедение людоедам! Говорят на всех языках сразу и уже пытались напоить виски ритуального козла, что чуть не закончилось схваткой с местными жителями. Ужас! Симон вцепился в Нибу, думая, что она из местного племени. Та подает мне знаки, чтобы я молчал. Какие-то люди стучат в деревянные чурки. Старший штурман с русского судна так орет песни в бунгало под гитару, что заглушает шум от всей этой дикости. Когда начнется праздник, танцы и шествие? Ты же местный. Ты все знаешь. Как я мог довериться тебе, злодей Ганс!
Друзья вышли и тут же наткнулись на Юха и русского комиссара, за плечо которого держался сильно утомленный местным пивом «Гринбул» английский стармех.
- Нет, я должен попробовать кукуруку! – требовал шведский капитан Юха, который первый раз попал в столь экзотическое место. Его отговаривали местные знатоки «не пить эту отраву», рассказывая, как негритянки жуют тростник и плюют его в чан, где потом все это бродит до определенного градуса, и затем еще много чего происходит до момента «вызревания» кукуруки. Однако всю жизнь мечтавший о встрече с Африкой Юха решился на отчаянный шаг. Он пошел искать бунгало, где ему предлагали кукуруку русский старпом и лоцман Карабуда Мамалу.
- Да осилит кукуруку идущий, мам моя, - сказал мудрый Порфеныч, - После Гринбула? Кукуруку! Это по-нашему, по скандинавски.

XХХ

Звуки барабанов достигли своего апогея. Казалось, что все, кто есть на этом и том свете, собрались тут, чтобы встретить вождя местного племени и короля народа Карабу. Уже целый час десятки разгоряченных и иступленных пляской людей воздавали дань «местным богам». Приближалась кульминация – освобождение ритуального животного, после которого озверевший и перепуганный козел мчался в джунгли, унося с собой все беды и невзгоды, а ритуальный столб вбирал в себя все хорошее из будущего, дабы принести народу хороший урожай и удачную охоту. Рядом с бунгало вождя приплясывали белые братья разных национальностей и одетая во что-то похожее на купальник и покрытая ритуальными рисунками Мэри. В гущу чернокожих танцующих ее не пустили. И правильно, ибо те уже накалились не только от танца, но и от мигающего света фар автобуса. Мигание фар было добавлено к ритуалу по приказу короля Симсаку Тулалапо Дропнду Пятого, хотя это и не было принято традициями, как минимум, последние пять тысяч лет. Больше всех, однако, был встревожен Ганс. Он сидел на мощном багажнике своего джипа и видел, как к его бунгало, скорее всего в поисках новой порции кукуруки, русский комиссар подвел шведа Юху и английского стармеха. Жизнь быстро показала, что он тревожился не зря, так как дальше случилось непоправимое. История народа Карабу не знала такого ни до Юхи, ни в послеюхинский период.
- Это здесь, - сказал Башмак, - узрев в бунгало Ганса бутылки, но на всякий случай пропустил вперед отважного шведа.
При очередном всплеске света фар в глубине бунгало сверкнули глаза пантеры и страшный ее оскал. В этот торжественный и роковой момент на центр площади вышли Симон и местный вождь Акандырб. Барабаны смолкли. И вот, когда вожди, полные гордости за свой народ, прокричали «Хар гу ду бале Карабу!», что означало «Плохое вон с козлом от Карабу», из бунгало со страшным воплем выбежал человек и полез на ритуальный столб.
- Что это?! - поинтересовался Симон у потерявшего дар речи местного вождя.
Народ так ахнул от ужаса и удивления, что потерявший над собой контроль Юха сполз со столба на спину огромного ритуального козла и левой рукой схватил его за огромный рог. Перепуганное животное вместе с седоком, порвав веревку, влетело в то же бунгало и там встало на дыбы перед чучелом хищника, а затем резко рвануло на выход. Пытаясь интуитивно зафиксировать себя в вертикальном положении, Юха, увидев перед собой раму и лик белой женщины, вцепился в портрет правой рукой, но это его не спало, и Юха вылетел вмете с козлом и портретом на простор ритаульной площади, где рычала возмущенная толпа.
- Симон! Они убьют его! Боже, а где Мери? - закричал Ганс и бросился в толпу.
- Она в бунгало! Не волнуйтесь, сэр! - сообщил его помощник.
- Вот те и кукурука, мам моя! Это вам не дудку шутить, а не в шутку дудить.
- Иваныч, надо отваливать в бунгало, - посоветовал старпому и всех гостям опытный Порфеныч и, войдя в хижину местного вождя, увидел там очень знакомый синий холодильник.
- Во те раз, мам моя. А мы говорим, что тут джунгли!

Раздосадованный происходящим, король Симон начал ругать своих помощников за то, что они не обеспечили порядок и охрану и на ломанном родном языке начал успокаивать Нибу.
- Осторожно! Смотри! Отойди в сторону! - воскликнула Нибу на чистом оксфордском.
В этот момент мимо них на перевозбужденном козле пролетели в сторону джунглей «Роза Люксембург» и Юха. В свете мигающих фар они выглядели революционно зловеще.
- Ты говоришь на чистом английском? - Симон изумленно уставился на Нибу. - Вождь! Акандырб! Ты что же?! Ты кого хотел обмануть, старый слон? Своего законного короля? Подсунул мне англичанку вместо дикой пальмовой девчонки! – Симон приказал привести Акандырба. - Да я же тебя теперь точно растерзаю.
- Мэри, это что? Это твой подарок мне на праздник? – Симон уставился на мисс Смитбол. - Но учти, что я не привык быть в долгу. За это я подарю тебе на день рождения моего вождя Акандыбра! Акандыбр!
Но Акандырб не слышал его. Он прорывался сквозь толпу и пытался вместе с Гансом предотвратить погоню за нарушителем традиций. Через некоторое время им это удалось. Толпа перестала кричать и остановилась, повинуясь королю и вождю. Все белые братья во главе с королем Симоном и его свитой при свете факелов двинулись через лес в сторону реки. Наконец, на песчаном берегу Бобалу вся разгоряченная процессия обнаружила Юху. Он сидел с улыбкой на лице. В кустах неподалеку, на ветвях, в свете Луны пред ним сиял лик женщины. Свершилось великое предсказание!
- Капитан, как вы? Вы слышите нас? - осторожно спросил Ганс.
- Ваше имя капитан? - решил пошутить Карасев.
- Давайте, понесем его на руках, - предложил Симон, - Он, слава Богу, не стал «са-акус» для моего народа! Юха, ты первый за тысячу лет залез на священный столб и погонял ритуального козла. Юха - Святой Карабу! - Симон засмеялся громче всех и выстрелил вверх из ракетницы.
- Юха – Святой! - подхватили остальные. Кто-то запел.
Но шведский капитан ничего не ответил.Он изумленными глазами смотрел по сторонам. Он был счастлив. Его несли на руках по африканскому берегу черные люди. За ним шел местный король. Его друзья пели. Юха понял, что клад прапрадеда найден, и клад этот - вечная живительная влага всемогущей Кукуруки! И он ее пил!И жив!
Через некоторое время на берегу все стихло, и только было слышно, как на реке кричат бакланы, напуганные стрельбой и светом ракеты.

Обращение к гостю!

 

Устав    от    моря    и    ветров,
Переборов    шальную   качку,
У      португальских      берегов
Я   бросил    якорь  на   удачу,
Чтоб  в  наступившей  тишине
Поймать   спокойствие  во сне.
Лишь только  тот, кто  озверел,
Когда пять дней Бискай кипел,
Поймет того,  кто без   толчков
Блаженно спал после штормов.
И   я   в   тех   бухтах   голубых
Ловил  случайно вдохновенье,
Слова,     закладывая   в    стих,
Терзал    гитару   на    коленях.
И   то,    что    слушал    океан,
Возможно,   пригодится   вам.