КАТАЛОГ ТВОРЧЕСКИХ РАБОТ

капитана дальнего плавания Константина Олеговича Баранова

Воспоминания Константина Баранова

Наши деды и родня

В Бийске у Суворовых был большой дом. Стоял он почти в центре города, на площади, на той ули-це, где теперь возвышается огромный собор. Это был срубленный из остроганных толстых бревен одноэтажный под шатровой деревянной крышей дом. Я хорошо помню его потемневшие от времени стены, четыре окна со ставнями, выходившими на площадь. По-видимому, в нем было не менее четырех комнат.
Немудрено, что где-то нужно было разместить довольно большую семью, состоявшую из семи человек: дедушки Василия, бабушки Натальи Герасимовны, сыновей Павла, Степана и Никанора и дочерей Анны и Александры.
Деда мне никогда не приходилось видеть, не было и его фотографии. Остановимся вкратце на его судьбе...
По всей вероятности, он занимался какими-то торговыми делами, так как кому-то задолжав и не будучи в состоянии выплатить долг, попал в тюрьму и там и умер.
В наше время кажется жестокой такая мера наказания, хотя, впрочем, за растрату государственных и общественных средств и теперь сажают людей за решетку. В связи с этим стоит остановиться на том, какие были законы и нравы при царском правительстве, когда сверху царизм угнетал народ, а между имущими классами шла борьба на почве производственной и торговой конкуренции.
Скажем, какой-нибудь средней мощности предприниматель, желая расширить производство и не имея для этого денежных средств, идет на поклон к богатею и просит ссудить ему «под вексель» какую-то сумму денег. Богатей, учитывая конъюнктуру, дает деньги и взамен получает вексель. Вексель – это установленной формы особая гербовая бумага, на которой в присутствии чиновников казначейства одно лицо обязуется другому возвратить в срок названную сумму денег с процентами. В случае неуплаты денег по векселю в срок, все имущество должника продается с молотка (с аукциона). В таких случаях кредитор сам покупает за бесценок принадлежащее его должнику имущество, убивая тем самым одним выстрелом двух зайцев: обогащается и устраняет конкурента на рынке сбыта.
Если о деде Василии у меня нет представления, то бабушку Наталью Герасимовну я хорошо помню. Я часто с ранних лет видел ее, и мне было уже лет 10, когда она умерла. Основным местом жительства ее был Бийск. Однажды, когда мама лечилась в Крыму, в зиму 1907-08 гг., бабушка жила вместе с нами в Жуланихе. Это была среднего роста, крепкого сложения ласковая старушка. Я был ее любимцем и, будучи мальчиком лет 7-8, не раз гостил у нее в Бийске. Она меня звала Женюшкой. Мы с ней ходили на базар, находившийся в двух кварталах от ее дома. Обычно мы тихо шли по улице, она вела меня за руку. Я очень любил вяземские пряники, и она всегда покупала их мне. Как-то раз по пути на базар мы долго стояли с ней в огромной толпе горожан, наблюдавших подъем огромного колокола на вновь отстроенный собор. Колокол поднимали при помощи длинного каната и людской силы.
Павел, Степан и Никанор были трое братьев, родившихся и выросших в одной семье, но они очень отличались один от другого как внешне, так и, главным образом, способностями, характером, привычками и поведением.
Павел был нашим отцом. Он будет являться главным действующим лицом в описываемых ниже событиях, и читающие эти строки убедятся, насколько он был не похож на своих родных братьев.
Пожалуй, единственным внешним сходством братьев было то, что все они были все высокого роста (не менее 180 см).
Какое образование получили д. Степа и д. Никанор, неизвестно, но они были людьми грамотными: писали и читали книги. С дядей Степаном мне приходилось встречаться на протяжении почти трех десятков лет; одно время он несколько лет жил в нашей семье в Жуланихе. Он всегда носил усы и бороду клинышком. По образу жизни был относительно малоподвижен, хотя и был худощав. Не припоминаю случаев, по которым можно было установить его любовь или страсть к какому-либо делу или затее. Мне кажется, что он был скромен, так как, когда у нас в деревне бывали по праздникам гости и все веселились, он обычно сидел безмолвно в стороне в качестве пассивного наблюдателя. Впрочем, была у него гармонь, на которой он редко играл. Нельзя сказать, что он был незлобивого характера. Вспоминаю случай, когда однажды весной я бегал по высохшей после снега крыше сарая, а он, проходя мимо, сделал мне замечание; я (5-7 лет) стал его дразнить, крича «Степа-лепа таракан». Дядя сильно разозлился и пожаловался отцу. Живя с нами в деревне, он в чем-то помогал отцу, но то, что он делал, не было каким-то ответственным делом, т.к. дядя, видимо, не обладал достаточной энергией.
Впоследствии, когда наша семья покидала Жуланиху, отец передал дяде Степе все дела по торговле в своей лавке, и дядя прожил там, уже будучи женатым, около десяти лет.
Отношения между семьями оставались дружескими, родственными. По случаю годовых праздников мы обменивались поздравлениями, причем дядя Степа считал нужным поздравить меня отдельной почтовой открыткой и в адресе именовал меня по имени и отчеству.
Женился он поздно, когда ему было далеко за тридцать. Произошло это событие в Жуланихе при нас и носило совершенно случайный характер. Кажется, это было в 1907г. Дочка богатого крестьянина из села Заречного (на Чумыше) Фаддея Ивановича Калачева Марфа приехала с подругой в находившуюся в трех верстах от Жуланихи Александро-Невскую пустынь («Святой ключ», как ее называли) помолиться и каким-то образом попала к нам ночевать. Здесь-то и состоялось знакомство молодых. Надо полагать, что женитьба дяди на молодой, богатой, красивой девушке не обошлась без деятельного участия нашего отца, который давно хотел «женить Степу». Так и зажил дядя Степа своей семьей и, по-видимому, был счастлив. Были у них сын Алеша и дочка Лида. Тетя Марфуша была женщиной энергичной, хозяйственной и этим дополняла своего мужа. В конце концов, Марфа Фадеевна забрала бразды правления в семье в свои руки и, когда дядя был уже стар, допускала перегибы в этом отношении.
С началом войны 1914-17гг., когда дела с торговлей в деревне пошли плохо, дядя к 1917г. переселился в г. Камень, где в то время жили мы, и принимал участие в делах отца, а впоследствии переселился в г. Новосибирск, где он и тетя скончались, будучи настоящими стариками.
Дети их выучились, выросли и разъехались в разные стороны, начали строить свою семейную жизнь.
Младшего из братьев, дядю Никашу, я знал меньше, так как он жил все время в Бийске и мы с ним редко встречались. С виду он был высок ростом, худощав, бороды не носил и был молчалив. Был он очень силен. Где он учился – неизвестно, но специальности не имел. Во время русско-японской войны 1904-05гг. он по жеребьевке был призван в армию, воевал кавалеристом Приморского драгунского полка, в котором тогда же служил и маршал С.М. Буденный. Отец всегда говорил, что Никанор воевал «за нас со Степашей», и относился к нему с особым вниманием. Причина особого внимания объяснялась еще и тем, что дядя Никанор вскоре после возвращения с фронта пристрастился к вину, это сделало его несчастным человеком и, в конце концов, рано свела его в могилу. Отец всячески помогал ему: и покупкой одежды, и посылкой денег, но все это пропивалось. Был дядя и прузчим на мельнице, и носильщиком на вокзале, но из-за своего порока нигде не мог долго работать на одном месте.
Женился он на некоей Малаше – тщедушной, больной женщине, познакомившись с ней в доме терпимости. Малаша не отставала от мужа ни в выпивке, ни в курении табака. Ютились они всегда где-нибудь на окраине города в жалкой квартире, состоявшей из одной комнаты. Жили очень бедно и родили единственного сына Федю, который имел наследственные физические недостатки. Как сложилась его судьба, неизвестно. Если дядя писал отцу, то это были просьбы о материальной помощи, и отец, зная, куда идут деньги, посылал их скрепя сердце. Однажды был такой случай. Папа получает от дяди телеграмму: «Малаша умерла, вышли денег на похороны». Деньги были немедленно высланы. Прошло немного времени, вторая телеграмма: «Никаша скончался, вышлите деньги. Малаша». По-видимому, обе телеграммы были ими посланы в секрете друг от друга, и отец, поняв, в чем дело, кажется, воздержался от вторичной высылки денег.
Такова судьба двух братьев – судьба разная. Что касается теток, то Александру я совершенно не помню, а тетка Анна жила со своей семьей всю жизнь в Томске, будучи замужем за работником интеллигентного труда. Было у них двое сыновей и дочь, все они получили образование. За время жизни в разных местах Приалтая мы не раз бывали в Томске, в гостях у Ворониных. Это обычно случалось летом, и ездили мы на пароходе.
Однажды, когда у меня была переэкзаменовка по математике, я прожил у Ворониных больше месяца, готовясь с репетитором по алгебре. Это было в 1913 году.

Обращение к гостю!

 

Устав    от    моря    и    ветров,
Переборов    шальную   качку,
У      португальских      берегов
Я   бросил    якорь  на   удачу,
Чтоб  в  наступившей  тишине
Поймать   спокойствие  во сне.
Лишь только  тот, кто  озверел,
Когда пять дней Бискай кипел,
Поймет того,  кто без   толчков
Блаженно спал после штормов.
И   я   в   тех   бухтах   голубых
Ловил  случайно вдохновенье,
Слова,     закладывая   в    стих,
Терзал    гитару   на    коленях.
И   то,    что    слушал    океан,
Возможно,   пригодится   вам.